Московская святыня: Храм «Большое Вознесение»

 

Священник Андрей Колганов,
настоятель церкви святых Софии и Татианы

при Детской больнице им. Н.Ф. Филатова

 

Преподаватель Николо-Угрешской Духовной семинарии

 

 

Первое упоминание о храме

Прекрасный образец архитектуры позднего ампира, «Большое Вознесение» с его великолепным интерьером был в XIX – начале XX века любимым храмом московской интеллигенции. Его особенностью была необыкновенная акустика, а также свой климат: здесь всегда легко дышалось, зимой было тепло, а летом прохладно.

Первоначальная деревянная церковь на сем месте была построена в первой половине XVI века (около 1540 года); в Ладанной книге она числится с 1619 года[1]. В 1629 году храм упоминается в связи с большим пожаром, во время которого сгорела западная часть Белого города и местность, лежавшая непосредственно за его стеной. Храм именуется церковью Вознесения Господня, что в Сторожах. На месте нынешней площади Никитских ворот, как известно, действительно были ворота с приставленными к ним сторожами – их поселили около церкви, откуда и пошло название «в Сторожах»[2]. Но до начала XX столетия более распространенным было иное название: «что на Царицыной улице», так как вблизи нынешнего Столового переулка находился двор царицы Натальи Кирилловны, матери Петра I. Улицы окружавшие храм носили названия: Большая Вознесенская (Сторожевая, Царицынская), Малая Вознесенская, Спиридоньевская, Гранатный переулок. Где ныне расположен Столовый переулок, там и находился двор царицы. С начала XIX столетия в народе широко распространилось название «Большое Вознесение», в отличие от «Малого Вознесения» – более старой церкви Вознесения Господня на Никитской улице, построенной в 1634 году[3] (ныне – Большая Никитская улица, 18). Тут же располагалась и небольшая Царицына слобода. По приказу царицы на месте деревянной церкви в 1685–1689 годах была построена церковь «каменная о пяти главах, обиты жестью, кресты золоченые, крыта лещадью каменной; при ней два придела во имя Владимирския Богородицы и Николая Чудотворца»[4]. Этот храм был разобран в 1831 году, но шатровая колокольня сохранялась до 1937 года.

 

I храм Вознесения в XVIII веке

Император Петр I, сочетавшись браком с Екатериной I, поместил поблизости на своих Романовских, или Нарышкинских, местах всех ее родственников[5]. Известно, что в подклете храма были похоронены сестра императрицы Кристина Скавронская с мужем и детьми, о чем свидетельствовала доска в храме[6].

В приходских актах зафиксированы многие имена представителей русских знатных родов. стольники Семен Иванович Дурново, Лука Богданович Каблуков, Семен и Григорий Борисовичи Львовы, Григорий Григорьевич Неелов, Иван Иванович Щепотьев, Василий Никитич Тараканов. В округе проживали многочисленные дворцовые служители, подьячие, дьяки, имеются упоминания о клириках московских соборов, которые именно здесь покупали дома. Несмотря на то, что слободу окружало несколько других храмов, приход Вознесенской церкви был довольно значительным. Причт состоял из священника, диакона и двух причетников, что указывало на уже тогда высокий статус храма. Церковь имела два придела, что давало возможность, по особому желанию состоятельных прихожан, совершать отдельные Литургии и иные требы, для чего в причт принимался второй священник. По переписной книге дворов 1702 года, клир храма Вознесения Господня, что за Никитскими воротами, в Сторожах, состоял из священника Саввы Иванова, диакона Иоанна Андреева, дьячка Семена Васильева и пономаря Степана Кириллова. Одним из живших здесь знаменитых и важных персон был князь Федор Юрьевич Ромодановский (1640–1717), пользовавшийся полным доверием Петра Великого и вершивший делами в Москве и в государстве, пока император был под Азовом и за границей. Располагались здесь и монастырские владения: двор Александро-Свирского монастыря. Здесь находились дворы, принадлежавшие потомкам древних княжеских родов, богатым домовладельцам, служащим, чиновникам, живописцам Оружейной Палаты[7]. Среди прихожан в это время упоминался бывший комендант Московской губернии Михаил Васильевич Васильев. В 1717 г двор на Вознесенской улице приобрел живописец Оружейной Палаты Яков Васильевич Пахомов. Тогда же среди прихожан появляются семьи московских чиновников Тороповых и Бессоновых, в течение многих лет оставшихся жителями «Сторожей»[8].

В 1719 году в приходе церкви Вознесения упоминается семья известного государственного деятеля Петровской эпохи вице-канцлера, вице-президента Коллегии иностранных дел барона Петра Павловича Шафирова (1669–1739). Среди прихожан упоминались семьи дьяка Василия Васильевича Протопопова и стольника Родиона Дмитриевича Сабурова. Один из дворов приобрел губернатор Сибири князь Алексей Михайлович Черкасский (1680–1742), занявший впоследствии должности канцлера и кабинет-министра. В 1725 году при церкви Вознесения Господня, что на Царицыной улице, упоминается деревянная богадельня, в которой проживали «нищие женского пола, вдовы». Богадельня обозначена на плане 1759 года со стороны Малой Никитской улицы[9].

Каменный двухэтажный дом у Никитских ворот в 1768 году купил Василий Иванович Суворов – отец славного полководца Александра Васильевича. Это была городская усадьба с обширными службами и садом. В доме помещалась главная контора по управлению имениями Суворовых. Сам А.В. Суворов писал управляющему вотчинами С.М. Кузнецову: «Государю моему, младшему адъютанту его благородию Степану Матвеевичу Кузнецову, в доме моем близ церкви Вознесения у Никитских ворот»[10].

В 1740-е гг. в приходе церкви Вознесения Господня имеются дворы: шталмейстера, надворного советника Ивана Григорьевича Озерова, подполковника Данилы Петровича Ханыкова, статского советника Михаила Григорьевича Собакина, князя Сергея Васильевича Гагарина, вдовы графини Екатерины Родионовны Скавронской.

Еще в конце 1740-х гг. в приходе церкви Вознесения Господня числился двор Александра Васильевича Потемкина, находившийся вблизи церковного погоста, по соседству с владением надворного советника Ивана Григорьевича Озерова. В 1755 г. во дворе Потемкиных проживала вдова полковница Дарья Васильевна 51 года, с детьми Григорием 19 лет[*], Надеждой 17 лет, Дарьей 13 лет.

В середине XVIII века в приходе появляются князь Иван Федорович Голицын, а так же князь Сергей Васильевич Гагарин, который в 1774 г. продал свой двор соседке подполковнице Дарье Васильевне Потемкиной. В это время ее сын, светлейший князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический, был Президентом Военной коллегии. В 1760-е гг. в приходе Вознесения Господня на Царицыной улице появляется статский советник Герасим Яковлевич Домашнев, сын которого Сергей Герасимович (1743-1795) известен, как русский писатель и директор Санкт-Петербургской академии наук.[11]

Сохранились два плана, датированные 1758–1759 годами, на которых изображена церковь Вознесения Господня, что за Никитскими воротами, в Земляном городе и окружающие ее владения. На плане 1758 года обозначено дворовое место священника, на котором предполагалось построить избу с перегородками и сенями, с погребом. По Большой Никитской улице показана возведенная каменная церковная ограда[12].

После чумной эпидемии, посетившей Москву и губернию в 1771 году, город понес огромный урон – дома опустели, тысячи людей, в том числе священнослужители, погибли. В храме имелся чудотворный образ Боголюбской Божией Матери, находившийся в местном ярусе главного иконостаса, от которого люди получали исцеление. В память о чудотворениях от святой иконы прихожане украсили ее серебряной вызолоченной ризой с убрусом, украшенным жемчугом. В 1771 году настоятелем Вознесенской церкви стал священник Антипа Матвеев. Дарья Васильевна Потемкина благотворила храму, среди ее вкладов значился образ Успения Божией Матери с вложенными частицами мощей разных святых. Значительные вклады были сделаны Анастасией Васильевной Магнитской, на средства ее сооружен иконостас в Никольском приделе[13].

Большие изменения в приходе произошли в 1781 году. Светлейший князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический, фаворит императрицы Екатерины Великой, бывший тогда в чести и славе, решил воздвигнуть на принадлежавшем ему участке «храм новый, великолепный, служащий монументом имени моему» высотой не менее 60 метров, на что испрашивал благословения митрополита Московского Платона. При настоятеле священнике Антипе Матвееве начали подготовку к возведению нового обширного каменного храма, предназначавшегося для чинов лейб-гвардии Преображенского полка, канцелярия которого располагалась в бывшей усадьбе Орловых (Гранатном дворе). Храм предполагали именовать собором лейб-гвардии Преображенского полка (его полковником была сама императрица Екатерина II, а подполковником – князь Г.А. Потемкин), «дабы в оной, во время прибытия Ее Императорского Величества, полковую чинить присягу, венчать браки, исповедовать и святых тайн приобщать»[14].

Первым архитектором храма был яркий представитель эпохи русского классицизма Василий Баженов, в то время занятый на строительстве дома Пашкова на Моховой. Однако в 1791 году умер храмоздатель светлейший князь Г.А. Потемкин; Продолжил дело о постройке церкви генерал-майор Н.П.Высоцкий. скончался и Василий Баженов. Это послужило причиной привлечения другого известного зодчего Матвея Казакова. Возведение новой Вознесенской церкви началось весной 1798 года по новому проекту, утвержденному 10 марта 1797 года митрополитом Московским Платоном. По этому проекту церковь должна была стать помпезным собором с высокой колокольней, с галереей и фасадом, украшенным скульптурами. Строительство растянулось на несколько десятилетий, что было обусловлено внешними и внутренними обстоятельствами.

 

Храм «Большое Вознесение» в XIX веке

В   1805 году была построена теплая церковь с двумя приделами, и заложен фундамент холодной церкви и колокольни. Из-за недостатка средств работа велась медленно. Передняя часть храма была построена только «под окна». В трапезную часть понемногу переносились иконы и богослужебная утварь из старой церкви Вознесения. В 1809 г. на пожертвования купца 3 гильдии Григория Васильевича Машерова устроены «в новопостроенной трапезе два придельные иконостаса и подле оных четыре киота, в алтаре на горнем месте две рамы, по стенам между больших окошек шесть киот с плацбантом[†], который пойдет и по западной стене, под хорами в заворотах к настоящей церкви два киота, каждый с разделением на три образа по рисункам, за подписанием священника Матвеева»[15]. Все иконостасы и киоты были позолочены.

В 1812 году грянула война, и строительство храма остановилось. Во время московского пожара этого года новая постройка сильно обгорела и даже оплавилась из-за высокой температуры, существенно уменьшился приход храма, большинство дворов которого было уничтожено. Представители только двух фамилий прежних прихожан – Безсоновых и Озеровых – сохранили свои владения на Большой и Малой Никитских улицах. После изгнания французов, по воле генерал-губернатора Москвы князя Д.В. Голицына, строительство было продолжено, и в 1816 году архиепископ Августин (Виноградский) освятил трапезную часть церкви. Кстати сказать, отец преосвященного Августина «сперва был в Москве дьячком, а потом священником, звали его Василием. Он занимался иконописанием и, когда был причетником при церкви Большого Вознесения, что на Никитской, имел случай сделаться лично известным князю Потемкину, который жил в его приходе, и заслужил его милостивое к себе расположение, по прозвищу он был Виноградский. Будучи искусным в иконописании, он участвовал в числе трудившихся мастеров над поновлением стенной иконописи московского Успенского собора[‡],.. и преосвященный Августин, всегда с умилением взирал на стенные изображения святых в соборе, почитая память своего родителя, и старался угадывать, что было делом его кисти»[16].

Летом 1831 года достраивали основную часть храма по проекту архитектора Ф.М. Шестакова, который использовал сохранившийся эскиз храма. В сравнении с проектом В.Баженова архитектор уменьшил высоту подкупольного пространства, диаметр ротонды, убрал скульптуры, украшавшие фасад, храм приобрел более строгий вид. А.Я. Булгаков писал брату: «… велено окончить церковь Большого Вознесения, что у Никитских ворот. Тут был дом князя Потемкина; он оставил сумму на построение этой церкви по плану, также им начертанному, с тем чтобы наследники его все это исполнили… Государь приказал волю покойного исполнить, церковь кончить и наследников понудить взнести всякому, что следовать будет… Я, чаю, Браницкой, Литше и всем Голицыным, Высоцкому придется развязывать кошельки»[17].

Появилось предложение князя Д.В. Голицына, чтобы церковь была похожа на Преображенский собор Петербурга, с чем архитектор О.И. Бове не согласился, ибо для этого требовалось перестраивать существующие фундаменты. С поправками О.И. Бове, храм приобрел два портика на северном и южном фасадах, что придало ему отдаленное сходство с Преображенским собором в Санкт-Петербурге.

Архитектору Ф.М. Шестакову не суждено было завершить постройку храма, строительство завершилось только в 1848 году уже после смерти мастера. Завершали строительство зодчие Афанасий Григорьев, создавший церковь Воскресения на Ваганьковском кладбище, и Евграф Тюрин, построивший Богоявленский собор в Елохове, а также университетский храм св. Татианы[18]. И все же храм оказался так и не достроен, ибо так и не возвели колокольню. И хотя в 1831 году старая церковь была разобрана, однако шатровая колокольня была оставлена, пока не возведут новую.

Строительство завершилось в 1836 году, но еще долгое время велись внутренние работы по отделке храма. По проекту предполагалось переднюю часть храма сделать летней, а трапезную часть отапливаемой, теплой. Митрополит Филарет Московский повелел сделать отапливаемым весь храм и заново расписать не только переднюю часть храма, но и действующую западную часть. Роспись храма проводилась в 1830-х годах художниками-монументалистами итальянской школы под руководством и наблюдением митрополита. Главный и два придельных иконостаса были выполнены по проектам М.Д. Быковского в классическом стиле. 19 сентября 1848 года состоялось великое освящение святителем Филаретом, митрополитом Московским[19]. Внешне храм был украшен росписями на священные темы:  «Наружность церкви величественна… под карнизом стропил видите живописные изображения святых и многих случаев из жизни Спасителя, например: Тайная вечеря и Вознесение»[20].

В храме было устроено пять престолов: главный – Вознесения Господня и придельные – в честь Сретения Владимирской иконы Божией Матери, иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», Усекновения главы Иоанна Предтечи и Святителя Николая Чудотворца. Впоследствии была воздвигнута ограда по проекту Н.В. Никитина, а под руководством архитектора А.И. Старова благоустроена местность вокруг храма.

 

А. С.Пушкин и храм Вознесения Господня

Венчание поэта А.С. Пушкина – одна из ярких страниц истории храма.

Изначально венчание хотели совершить в домовой церкви дворца князя С.М. Голицына, которая славилась своим изящным интерьером. Однако по настоянию причта, в приходе которого находился дом невесты Н.Н. Гончаровой, митрополит Филарет благословил венчаться в храме Большого Вознесения. Свадьба поэта состоялась 18 февраля 1831 года в еще не достроенном храме, в его передней, трапезной части.

В метрической книге храма была сделана запись: «Февраля восьмого на десять числа в доме коллежского асессора Николая Афанасьевича Гончарова женился 10-го класса Александр Сергеевич Пушкин первым браком, и понял за себя коллежского асессора Н.А. Гончарова девицу Наталию Николаевну Гончарову, … брак совершали: протоиерей Иосиф Михайлов, диакон Георгий Стефанов, дьячок Федор Семенов, пономарь Андрей Антонов»[21]. Ссылку! Видимо, таинство венчания состоялось в левом приделе выстроенной части храма, посвященном святителю Николаю Чудотворцу.

Как известно, день рождения поэта 26 мая 1799 года совпал с праздником Вознесения Господня. Это обстоятельство Пушкин приписывал не одной лишь случайности, отмечал П. Анненков, первый биограф поэта. Важнейшие события его жизни, по его собственному признанию, совпадали с днем Вознесения. Незадолго до смерти поэт задумчиво рассказывал об этом одному из своих друзей, передав свое твердое намерение со временем выстроить в селе Михайловском церковь во имя Вознесения Господня. Упоминая о таинственной связи своей жизни с великим днем духовного торжества, он прибавил: «Ты понимаешь, все это произошло недаром и не может быть делом одного случая…» В зрелом возрасте поэт стал человеком горячо верующим, достаточно вспомнить, с каким благоговением он относился к Священному Писанию. В написанном им разборе благочестивой книги Сильвио Пеллико «Об обязанностях человека», есть замечательные слова, посвященные изображению неувядающей силы и красоты Евангелия, производящего неотразимое действие на сердце человека: «Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицей народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелием и такова ее вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладостному увлечению и погружаемся духом в ее божественное красноречие»[22].

Таков восторженный гимн, воспетый Пушкиным в честь Евангелия. Его следовало бы иметь перед глазами каждому христианину, чтобы всякий черпал возможно больше из этой единственной книги, в которой есть все.

 

Храм «Большое Вознесение» в конце XIX – начале XX веков

В XIX – начале XX века храм был особо любим и посещаем московской интеллигенцией. С ним связаны многие известные сегодня имена. Здесь произошло венчание внучки знаменитого руководителя Николаевской железной дороги Э. Клейминхель. В 1863 году в храме отпевали выдающегося русского актера Михаила Семеновича Щепкина. В 1890-е годы старостой «Большого Вознесения» был граф Алексей Алексеевич Бобринский, связанный с храмом целым рядом родовых и семейных преданий[23].

18 октября 1888 года Александр, епископ Можайский, совершил освящение поновленного придела. В следующем 1889 году, 13 декабря, настоятель протоиерей Иоанн Арбеков (благочинный и гласный Московской городской Думы) в сопровождении чудовских певчих освятил икону в память избавления Императора и августейшей семьи от опасности, грозившей им 17 октября 1888 года во время крушения царского поезда близ станции Борки. На иконе изображены св. блгв. кн. Александр Невский, равноап. Мария Магдалина и другие тезоименитые Царской фамилии святые, над ними – Нерукотворный образ Спасителя. Икона украшена драгоценной ризой[24].

 

Октябрьский переворот 1917 года

Храм был свидетелем трагических событий октября-ноября 1917 года. Ожесточенные бои между отрядами боевиков и юнкеров проходили на Никитском бульваре, площадь Никитских ворот несколько раз переходила из рук в руки. Юнкера на протяжении долгого времени укрывались в окруженном здании на углу Тверского бульвара и все погибли; сейчас на этом месте стоит памятник К. Тимирязеву. К.Г. Паустовский, живший тогда в доме на углу Тверского бульвара и Б. Никитской, писал, что на следующее утро после окончания боя «мы осторожно вышли на Тверской бульвар. В серой изморози в дыму стояли липы с перебитыми ветками. Вдоль бульвара до самого памятника Пушкину пылали траурные факелы разбитых газовых фонарей. Весь бульвар был густо опутан порванными проводами»[25].

13 ноября (по старому стилю) в храме Большого Вознесения отпевали погибших юнкеров – жертв начавшейся в стране кровавой междоусобицы. Литургию служил Иоасаф, епископ Дмитровский, пели Архангельский, Синодальный и студенческий хоры[26]. «На этот день, – вспоминал митрополит Евлогий (Георгиевский), – было назначено погребение жертв октябрьских дней. Большевики хоронили “своих” без отпевания, в красных гробах, на Красной площади. А родители павших защитников Временного правительства обратились к собору с просьбой об отпевании и погребении их сыновей. Накануне, 12-го ноября, Патриарх (Тихон) сказал, что в храме Вознесения будут отпевать юнкеров. “Вы бы съездили”, – обратился он ко мне. Помню тяжелую картину этого отпевания. Рядами стоят открытые гробы… Весь храм заставлен ими, только в середине – проход. А в гробах покоятся, словно срезанные цветы, – молодые, красивые, только что расцветающие жизни: юнкера, студенты… У дорогих останков толпятся матери, сестры, невесты… много венков, много цветов… Невиданная, трагическая картина. Я был потрясен… Похороны были в ужасную погоду. Ветер, мокрый снег, слякоть… Все прилегающие к церкви улицы были забиты народом. Это были народные похороны»[27].

По воспоминаниям местных старожилов, юнкеров похоронили у алтарей самого храма[28]. Историк Ю.В. Готье писал о литургии в церкви Большого Вознесения, на которой сам присутствовал: «При мне привозили тела с пением “Вечной памяти”. Сознаюсь, что я плакал, потому что “Вечную память” пели не только этим несчастным молодым людям, неведомо за что отдавшим жизнь, а всей несчастной многострадальной России»[29].

 

Последняя литургия Патриарха Тихона

Рушилось Российское государство, гибли люди. Но именно в дни октябрьской смуты, после почти 200-летнего перерыва, было восстановлено Патриаршество на Руси. 5 ноября (по ст. ст.) 1917 года Поместный Собор Русской Православной Церкви в Москве призвал митрополита Тихона (Беллавина) на Патриаршество. Обращаясь к Собору, владыка Тихон сказал: «Ваша весть об избрании меня в Патриархи является для меня свитком, на котором было написано “плач и стон, и горе”, и каковой свиток был должен съесть пророк Иезекииль. Сколько и мне придется глотать слез и испускать стонов в предстоящем мне патриаршем служении и, особенно, в настоящую тяжелую годину!»[30]

Действительность оправдала наихудшие предсказания. Уже в своем «Новогоднем слове» по поводу наступившего 1918 года Патриарх с горечью уподобил деятельность новой власти строителям Вавилонской башни: «Вместо так еще недавно великой, могучей, страшной врагам и сильной России, они сделали из нее одно жалкое имя, пустое место, разбив ее на части, пожирающие в междоусобной войне одна другую… Церковь осуждает такое строительство, и мы решительно предупреждаем, что успеха у нас не будет никакого до тех пор, пока мы не вспомним о Боге, без которого ничего не может быть сделано, пока не обратимся к нему всем сердцем и всем помышлением своим». Тяжкий крестный путь архипастырского служения завершился весной 1925 года. В воскресенье пятой недели Великого поста, 5 апреля, несмотря на болезнь, Святейший Патриарх выехал из больницы на Остоженке служить литургию и совершить архиерейскую хиротонию в храме Большого Вознесения, где он часто служил после 1922 года. Это была его последняя литургия, последняя из 1127 совершенных им патриарших богослужений. В праздник Благовещения 7 апреля в 23 часа 45 минут Патриарх Тихон скончался. Пророчески прозвучали сказанные им слова: «Теперь я усну… крепко и надолго… ночь будет темная и длинная…»[31]

 

Храм в советские времена

После Октябрьской революции 1917 года начались гонения на Православие: по всей России стали закрывать, осквернять, разрушать храмы, убивать священнослужителей, отправлять верующих людей в концентрационные лагеря. Эта участь, к сожалению, не обошла и храм «Большое Вознесение». Были разрушены иконостасы, разворована ценная утварь, сожжены иконы, безжалостно уничтожена почти вся живопись на стенах. По воспоминаниям одной из прихожанок храма, бывшей в те времена школьницей, детей специально приводили к храму и заставляли их бросать в огонь иконы из иконостасов храма.

По воспоминаниям старожилов, найденным в архивах храма, в начале 1930-х годов финансовые органы облагали причт храма налогами, неуплата которых была равнозначна закрытию храма; налоги эти намеренно постоянно повышали. Так богатый храм стремительно превращался в бедный. В середине 1930-х годов из храма было изъято «золота на 500 “золотых” рублей, 4 пуда 20 фунтов серебра, 12 драгоценных камней, 12 фунтов бронзовых изделий». Поскольку сумма налога нередко выходила за пределы возможностей прихожан, в сборе средств, ради памяти Пушкина, принимали участие даже расположенные поблизости иностранные посольства, в том числе турецкое.

Есть предположение, что в 1919 году в храм были переданы иконы закрытой университетской церкви св. Татианы, вероятно они были сожжены вместе с утварью Вознесенского храма[32].

15 июня (по н. ст.) 1920 года в храме Вознесения состоялось венчание дочери Феодора Шаляпина, и сам знаменитый бас читал за богослужением Апостол. Сохранились воспоминания самой дочери об этом событии: «Отец в это время находился в Москве, и, по старому обычаю, решено венчаться в церкви. Так как мы жили недалеко от Никитских ворот, то для совершения обряда избрали церковь “Большое Вознесение”… Мне захотелось оставить особую память о дне свадьбы, и я попросила отца прочесть в церкви “Апостола”. Время было трудное, не хотелось особой торжественности, а потому предложение устроить вход в церковь по билетам я отклонила. “Зачем? – думалось мне. – Церковь большая, гостей немного; ну, а если кто из посторонних и зайдет с улицы, то никому не помешает”. Но тут произошло нечто непредвиденное. Весть о том, что Шаляпин будет читать на моей свадьбе, разнеслась по всей Москве, и в день венчания публика заполнила весь храм. Как говорится, негде было яблоку упасть.

Когда я шла к аналою, то увидела отца: он стоял перед раскрытой большой церковной книгой. Хор, управляемый товарищем Федора Ивановича Михаилом Ивановичем Семеновым, стройно пропел молитву, и раздался голос, огласивший своды старого храма. Как-то особенно, своеобразно и даже не по-церковному читал отец. Его глубокий голос звучал как колокол – серебряным звоном. Народ, затаив дыхание, слушал чтение. Когда отец, повышая голос, дошел до слов: “А жена да убоится своего мужа”, он оглянулся на меня и посмотрел таким взглядом, что у меня пробежали мурашки по спине. Кончилось венчание, и все отправились на Новинский бульвар»[33].

3 июня 1923 года, в день равноапостольных Константина и Елены, в храме москвичи прощались с великим архидиаконом Константином Розовым. Патриарх Тихон в то время находился под арестом и на отпевание прибыть не мог. Отпевание совершил протопресвитер Успенского собора Кремля Николай Любимов. После отпевания многотысячная процессия проводила любимого архидиакона на Ваганьковское кладбище. Процессия растянулась от храма «Большое Вознесение» до Ваганьковского кладбища, заполнив в полную ширину улицы, ведущие к кладбищу.

Недалеко от храма на Тверском бульваре стоит особняк, в котором долгие годы жила великая русская драматическая актриса Мария Николаевна Ермолова. Здесь она умерла, отсюда 12 февраля (по ст. ст.) 1928 года гроб с ее телом перенесли в храм «Большое Вознесение». «Бульвар, обе Никитские, площадь, сад и подъезд “Большого Вознесения” были переполнены народом, – вспоминала дочь М.Н. Ермоловой М. Зеленина. – В церкви были открыты два входа… Цепи охраняли проходы к алтарю и боковым приделам. Началась заупокойная обедня. Пел хор. Служили Митрополит Сергий (Страгородский), Преосвященный Трифон (Туркестанов), четыре архимандрита и четырнадцать священников». Архиепископ Трифон обратился к прихожанам со словом: «Давно уже угасал светильник жизни нашей дорогой усопшей, со дня на день надо было ждать ее кончины, и тем не менее, когда донеслась до нас весть об этом, тяжелой скорбью сжались сердца наши. …К честным людям, несущим радостную весть духовного воскресения мира принадлежит, по моему убеждению, почившая гениальная артистка Мария Николаевна. Что же принесла она с собой в сокровищницу человеческого богатства? Какую благую весть она сказала нам? А вот какую. Она будила спящую мертвым сном житейской пошлости и суетности душу людскую своими сценическими образами. В порывах вдохновляющего восторга или тоскующей любви звала людей к вековечным идеалам Божественной правды, добра, красоты»[34].

С декабря 1924 года по ноябрь 1925 года настоятелем храма был протоиерей Евгений Иванович Сердобольский, расстрелянный на Бутовском полигоне в 1937 году. Здесь 23 марта 1925 года он был награжден Патриархом Тихоном наперсным крестом с украшениями. После Вознесенского храма он был настоятелем храма Введения в Барашах, а через некоторое время – собора свв. апп. Петра и Павла в городе Коломна. В 1928 году вторым священником храма Вознесения служит протоиерей Андрей Павлович Соколов, который по закрытии храма в 1931 году был переведен вместе с общиной в храм св. вмч. Георгия на Всполье, а затем в кафедральный собор Богоявления, что в Дорогомилове.

 

Закрытие храма

Осенью 1931 года по постановлению ВЦИК храм Вознесения Господня у Никитских ворот был закрыт. Смолкла молитва. Для храма наступила темная длинная ночь.

Поначалу в помещении храма располагался склад тары и разные конторы. Затем варварство продолжили обустройством храма под гараж. Новые хозяева здания уничтожили иконостасы, пробили в апсиде алтаря гаражные ворота, закрасили настенные росписи, разгородили перегородками внутреннее пространство храма и сделали межэтажные перекрытия. При устройстве второго этажа были пробиты дополнительные окна и разобраны фронтоны портиков. В 1937 году снесли шатровую колокольню XVIII века, а после войны на ее месте разбили сквер. С 1960-х годов в нем размещалась Лаборатория высоковольтных газовых разрядов и молниезащиты Энергетического института им. Г.М. Кржижановского. Внутри все было увешано цепочками огромных шаров, приспособлениями в виде гигантских спиралей, спускающихся из-под купола, сетями проводов. Все пространство под главным куполом храма заполняла 60-тонная установка для искусственных молний. Через фундамент храма проходили мощнейшие разряды.

В начале 1970-х годов, к приезду президента Соединенных Штатов Никсона, после косметического ремонта внешне храм стал выглядеть не столь удручающим, как в 40-е и 60-е годы. Снаружи он вновь стал «величавым» (это слово любил Пушкин), как 100 лет назад. Но это была иллюзия: его внутренняя среда была уничтожена.

 

Возрождение

Был прохладный пасмурный день ранней осени. По случаю воскресного дня народу на улицах было немного, хотя в тот день праздновался День города. Но те, кто оказался 23 сентября 1990 года в центре столицы, были свидетелями удивительного и непривычного для советской действительности события. От стен Успенского собора Кремля, где впервые с 1918 года была совершена Божественная Литургия, двинулся многотысячный крестный ход, возглавляемый Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II и сонмом архиереев и духовенства. Люди молились, плакали и пели. Светились золотом хоругви, оклады древних икон, облачения иерархов… Миновав Никитские ворота и Большую Никитскую улицу, переполненную народом, крестный ход приблизился к стенам Большого Вознесения. Патриарх взошел на ступени храма. Тысячи глаз с ожиданием, верой и радостью устремились на него. И в этот момент луч солнца вдруг прорвал низкие облака и осветил храм – как надежда, которую нам завещал Спаситель, благая весть исстрадавшимся сердцам… В этот день был совершен чин Малого освящения храма, положивший начало совершению каждодневных богослужений. При совершении молебна на южном крыльце храма Святейший Патриарх сказал: «Сегодня два храма – Успенский собор Кремля и храм “Большое Вознесение” отметили первое биение сердца возвращающейся духовной жизни»[35].

Но для полноценного возрождения предстояло сделать еще многое. Практически сразу настоятелем храма был назначен митрофорный протоиерей Владимир Диваков, благочинный Северного округа, член Епархиального Совета г. Москвы, а ныне секретарь Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. О. Владимиру пришлось понести основные тяготы, связанные с работами по восстановлению храма. К тому времени за плечами о. Владимира был огромный опыт священнического служения, настоятельской работы в трудных условиях советского времени. С первых дней храм стал восстанавливаться в своем историческом виде, хотя были и несогласные с этой идеей, говорившие о ненужности приближения к прежнему виду, а достаточно в одной из комнат устроить церковь, остальные помещения использовать же для других нужд. Но прот. Владимир Диваков еще студентом Московских Духовных школ занимался изучением истории московских церквей, это знание материала и подвигло его на невозможное: возрождение храма таким, каким его видели современники А.С. Пушкина.

Строить всегда сложнее, чем разрушать. Когда храм был передан Церкви, его состояние было плачевным. Алтари были настолько разрушены, что не было возможности начать богослужение хотя бы в одном из них. Пришлось соорудить временный алтарь в проходе между трапезной и главной частью храма. Как и 190 лет назад, богослужения начались в трапезной части храма. Провалы в полу пришлось закрывать временно досками и листами фанеры, которые скрипели и гремели под ногами прихожан. Отопление практически не работало, температура в храме опускалась до нулевой отметки. Но церковная жизнь продолжала возрождаться. На праздничных богослужениях храм был переполнен. Пел прекрасный хор студентов музыкального института им. Гнесиных, которым и поныне руководит преподаватель этого института Елена Николаевна Тарасова. Богослужения велись каждодневно, в то же время проводились большие реставрационные работы, особенно расчистка настенной живописи под многочисленными слоями масляной краски.

Реставрационные работы в храме шли постоянно, не прекращаясь ни на один день, они требовали от художников не только особенной бережности, но и творческой фантазии. Главный реставратор живописи храма А.В. Артемьев старался максимально использовать при создании росписей самые мельчайшие из оставшихся фрагментов прежней живописи. И совсем не случайно при расчистке стен каким-то чудом обнаружилась довольно хорошо сохранившаяся сцена, изображающая проповедь апостола Петра в Афинском Ареопаге. Как и тогда, в наши дни слово Истины сталкивается с языческим «многоумием», идеалом комфорта, апофеозом «культурного» потребления.

На Пасху 1991 года был освящен малым чином первый в Москве приставной престол в честь святителя Тихона, патриарха Всероссийского. В 1997 году, на праздник Воскресения Христова, прошла первая служба в главном алтаре храма. А еще через два года, когда отмечалось 200-летие со дня рождения А.С. Пушкина, «Большое Вознесение» стало одним из центров юбилейных торжеств. 20 мая 1999 года, в праздник Вознесения Господня, Святейшим Патриархом Алексием II был совершен чин Великого освящения храма, при котором одновременно были освящены 5 главных престолов и один приставной, в честь святителя Тихона. Это – уникальный случай в новейшей истории Русской Православной Церкви: шесть престолов в храме, и все освящены одновременно Великим чином!

Прошло еще пять лет, в течение которых постепенно преображался и сам храм, и территория вокруг него. И в тот же день 20 мая, но уже 2004 года, можно считать, завершилось растянувшееся на четыре века строительство храма. В этот день, на праздник Вознесения Господня, состоялось освящение Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II новой колокольни, заложенной пять лет назад в дни Пушкинского юбилея. При проектировании колокольни архитектор О.И. Журин учитывал и эскизный проект Ф.М. Шестакова, и новые реалии: сложившийся архитектурный облик храма и современную градостроительную ситуацию. В этот праздничный день случилось еще одно удивительное событие: впервые за десятилетия в храме на богослужении присутствовала делегация Русской Православной Зарубежной Церкви во главе с ее Первоиерархом митрополитом Лавром. Шпиль колокольни, увенчанный крестом, поднятым на высоту 61 метра, стал виден за несколько километров. Первый набор колоколов в 1992 году был пожертвован Московским художественным академическим театром им. Горького (художественный руководитель – народная артистка СССР Татьяна Доронина); в 2004 году набор колоколов был пожертвован Государственным академическим театром им. Вахтангова (художественный руководитель – народный артист СССР Михаил Ульянов). Более всех в сборе средств на сооружение колокольни потрудился Министр Российской Федерации по налогам и сборам Г.И. Букаев. На средства его семьи был отлит и пожертвован храму главный большой 10-тонный колокол. Полиелейный 5-тонный колокол пожертвован храму Главой Управы Пресненского района Москвы Л.К. Моисеенко. Еще семь колоколов были пожертвованы руководящими работниками той же Управы.

Известный дирижер скрипач В. Спиваков пожертвовал храму икону великомученика и целителя Пантелеимона афонского письма.

В храме Большое Вознесение в течение 20 лет действует одна из первых в стране церковных воскресных школ. В течение 20 лет реставрировались и воссоздавались интерьеры храма – росписи стен и сводов. Восстановление резных золоченых иконостасов и написание для них икон было бы невозможно без жертвенной помощи Василия Васильевича Анисимова – президента компании КОАЛКО (которого на данное деяние подвиг тогдашний митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл), Внешне храм украшен мозаичными панно на священные темы.

За прошедшие годы в храме прощались со многими известными деятелями Российской культуры. Здесь отпевали писателя Леонида Леонова, известного режиссера, народного артиста РСФСР Альгиса Жюрайтиса, историка и теоретика искусства профессора Алексея Комеча, поэтов Ю. Кузнецова, В. Соколова, профессора Серго Микояна – сына Анастаса Микояна, знаменитую певицу Валентину Толкунову, писателя Петра Проскурина, поэтессу Татьяну Глушкову, певицу Эмму Маслову, историка-исследователя архитектуры древней Москвы М. Кудрявцева, известного пианиста Николая Петрова. Большинство из них были прихожанами храма Большое Вознесение.

 

Принятые сокращения:

ГИМ. ОПИ.

ЦИАМ